по десять тысяч часов. Стоит такому человеку закрыть глаза - и он вновь оказывается в своей
старенькой Дженни, и вновь отбрасываемый лопастями винта поток барабанит по тканевой обшивке
фюзеляжа, и порывы ветра весело гудят в распорках - все здесь, вот оно, достаточно просто
вспомнить.
Ведь это было его жизнью.
Но не моей. Я начал летать в пятьдесят пятом на Ласкомбе-8Е. Ни открытой кабины, ни
расчалок, ни подкосов. Он гудел громко и был полностью закрыт, однако летал - высоко, выше
автомобилей на шоссе. Для нас - молодых начинающих летчиков - этого было достаточно. Мне, по
крайней мере, казалось, что это - полет.
А потом я увидел Ньюпортс Пола Мэнтса. Потрогал дерево, и ткань, и расчалки - все то, что
позволяло моему отцу смотреть сверху на солдат, месивших кровавую земную грязь мировой войны.
Странное, какое-то изысканное возбуждение - никогда не испытывал ничего подобного,
прикасаясь к Цессне-140 или к Трай-Пэйсеру, и даже к F- 100.
В Военно-Воздушных Силах меня научили по-современному летать на, современных
самолетах. Весьма эффективно. Я летал на Ти-берд, на восемьдесят шестых, на Си-123, на F-100. И
ни разу ветру не удалось растрепать мне волосы. Чтобы сделать это, ему пришлось бы пробиться
сквозь фонарь ("ВНИМАНИЕ - на скорости 50 узлов и выше фонарь не открывать"), затем - сквозь
шлем ("Этот стеклопластик, господа курсанты, выдерживает удар, сила которого составляет
восемьдесят фунтов на квадратный дюйм"). Кислородная маска и затемненное стекло шлема -
достойное завершение комплекта факторов, предохранявших меня от возможного контакта с ветром.
Так должно быть сегодня. Ведь на СЕ-5 сражаться с МиГами невозможно. Но дух СЕ-5,
разве ему так уж необходимо исчезнуть? Посадив свой F-100 (убрать тягу после касания, нос -
опустить, тормозной парашют, тормоза), почему я не могу отправиться на короткую взлетную
полосу с земляным покрытием и полетать на Фоккере-Д7 с полутора сотнями вполне современных
лошадок в носу? Я бы многое отдал за такую возможность!
Мой F-100 несется на первой сверхзвуковой, но я совсем не ощущаю скорости. Сорок тысяч
футов - и грязновато-бежевый пейзаж внизу ползет, словно я еду на автомобиле в зоне жесткого
двадцатипятимильного ограничения скорости. Паспортная скорость Фоккера - сто десять миль в час.
Но на высоте всего в пятьсот футов и - в открытом воздухе. Просто так, развлечения ради.
Пейзаж не обесцветится высотой, и деревья будут проноситься внизу, и силуэты их будут
смазаны скоростью. И указателем скорости будет не шкала с цифрами, стрелкой и красной линией
где-то за первой сверхзвуковой, а шум ветра. И он подскажет мне в нужный момент, что необходимо
слегка приспустить нос и приготовиться. И вовремя воспользоваться рулями высоты. Чтобы машина
не приземлилась сама по себе, как ей заблагорассудится.
- Строить этажерку времен первой м ировой войны и ставить на нее современный двигатель?
- спросите вы. - Да ведь за те же деньги вполне можно купить приличный четырехместный самолет!
Но я не хочу покупать приличный четырехместный самолет! Я хочу летать!
Я сбил Красного Барона, и что?