Огромное расхождение существующее между различными концепциями о Дьяволе, часто и в самом деле кажется смешным. В то время как фанатики неизменно наделяют его рогами, хвостом и всевозможными отталкивающими чертами, включая туда даже отвратительное человеческое зловоние,
[604]Мильтон, Байрон, Гете, Лермонтов и целый сонм французских романистов воспели ему хвалу в плавных стихах и в волнующей прозе. Мильтоновский Сатана и даже Гетевский Мефистофель определенно являются гораздо более впечатляющими фигурами, чем некоторые ангелы, изображенные в прозе восторженных фанатиков. Нам нужно лишь сопоставить два описания. Давайте сперва предоставим слово несравненно сенсационному де Мюссе. Он дает нам сногсшибательное описание одного инкуба словами самой кающейся грешницы:
«Однажды», — рассказывает она, — «в течение целых полчаса она виделаяснооколо себя личность с черным, страшным, безобразным телом: на огромных по величине руках выделялиськогтистыепальцы странной крючкообразной формы. Чувства зрения, осязания иобоняниябыли подтверждены чувством слуха!!» [100, c. 379]
И все же, в течение нескольких лет эта девица терпела, что такой герой сбивал ее с пути! Насколько же выше этого пахучего кавалера представляется нам величественная фигура Мильтоновского Сатаны!
Пусть тогда читатель попытается представить себе, если он может, эту превосходную химеру, этот идеальный образ восставшего ангела, воплощения Гордости — вползающим в кожу наиболее отвратительного из всех животных. Тем не менее, христианский катехизис учит нас, что Сатана вpropria personaсоблазнял нашу праматерь Еву в реальном Раю, и притом именно в виде змия, который был наиболее вкрадчивым и обворожительным изо всех животных! В наказание Бог приказывает ему вечно ползать на животе и пресмыкаться в прахе. «Это приговор», — замечает Леви, — «который ничем не напоминал о традиционном пламени ада». Тем более, что действительный зоологический змей, который был создан до Адама и Евы, уже ползал на своем животе и пресмыкался точно также в прахе, когда еще не было никакого первоначального греха.
Не говоря уже об этом, разве Офиона Даймона или Дьявола подобно Богу не называли
Dominus?[
88, с. 109] Слово
Бог(божество) произведено от санскритского
Дэва,а Дьявол — от персидского
даэва,каковые слова, по существу, одинаковы. Геркулес, сын Юпитера и Алкмены, один из высочайших солнечных богов и также проявленный Логос, тем не менее представлен как обладающий двойственной натурой, как и все другие.
[605]Агафодемон, благодетельный демон,
[606]тот же самый, которого мы позднее находим у офитов под названием Логоса, или божественной мудрости, изображался в виде змия, вертикально стоящего на
столбев вакхических мистериях. Змий с ястребиной головой числится среди старейших египетских эмблем и представляет собою божественный разум, говорит Дин [
622, с. 145].
Азазель есть Молох и Самаэль, говорит Моверс,
[607]и мы обнаруживаем, что Аарон, брат великого законодателя Моисея, делал равные жертвоприношения и Иегове и Азазелю.
И Аарон должен бросить жребий надвух козлов:один жребий для Господа (в подлиннике — Ихох)и один жребий для козла отпущения» (Азазеля).
В Ветхом Завете Иегова проявляет все атрибуты старого Сатурна,
[608]несмотря на всю метаморфозу из Адони в Элои и Бога Богов, Господа Господ.
[609]Иисуса искушает на горе Дьявол, который сулит ему царства и славу, если он только падет и будет поклоняться ему [Матфей,IV, 8, 9]. Будду искушает Демон Васавартхи Мара, который говорит ему, когда тот уходит из отцовского дворца: «Умоляю тебя остаться, чтобы ты мог получить все почести, достижимые для тебя; не уходи, не уходи!» После отказа Гаутамы принять его предложения он скрипит зубами от ярости и грозит ему местью. Подобно Христу, Будда торжествует над Дьяволом [276, с. 60].