Донья Мерседес служила медиумом и связным духов.
Её собственное определение спиритов мало чем отличалось от объяснения Флоринды, за исключением того, что она признавала ещё один независимый класс: медиумов. Она определяла медиумов, как проводящих посредников, служащих каналом, с помощью которого духи выражают себя. Она пояснила, что медиумы независимы потому, что они не принадлежат ни к одной из трёх категорий. Но они могли быть всеми четырьмя категориями в одном.
— В комнате находится сила, которая мешает мне, — внезапно прервал заклинания доньи Мерседес мужской голос.
Тление сигар наполнило дымный мрак глазами обвиняемых, резко оборвалось групповое бормотание.
— Я вижу её, — сказала она, вскакивая со своего стула. Она переходила от человека к человеку, делая на мгновение паузу около каждого.
Я вскрикнула от боли, когда почувствовала нечто, резко уколовшее моё плечо.
— Иди за мной, — шепнула она мне на ухо, — ты не в трансе.
Боясь, что я буду сопротивляться, она твёрдо взяла меня за руку и отвела к портьере, которая служила дверью.
— Но ты сама просила меня прийти, — сказала я ей прежде, чем она вытолкнула меня из комнаты, — я никому не помешаю, если тихо посижу в углу.
— Ты помешаешь духам, — прошептала она и бесшумно задёрнула занавес.
Я пошла на кухню в заднюю часть дома, где обычно работала по ночам, диктуя на магнитофон и компонуя свои понемногу растущие полевые заметки. Я начала записывать всё то, что произошло на встрече. Попытка вспомнить все детали события или все слова беседы всегда была лучшей мерой борьбы с одиночеством, которое постоянно накатывало на меня.
Я работала до тех пор, пока не почувствовала себя сонной, мои глаза устали — света явно не хватало. Я собрала магнитофонные ленты и бумаги и пошла в свою комнату, расположенную в другом конце дома. На миг я остановилась на внутреннем патио. Моё внимание привлекли переменчивые пятна лунного света. Слабый ветерок будоражил ветви виноградных лоз, их зубчатые тени рисовали живописные кружевные узоры на кирпичной кладке внутреннего двора.
Прежде, чем увидеть женщину, я почувствовала её присутствие. Она сидела на земле, почти скрытая большими терракотовыми горшками, раскиданными по всему патио. Пушистая копна волос венчала её голову белым нимбом, но её тёмное лицо оставалось неясным и смешанным с тенями вокруг неё.
Я никогда раньше не видела её в доме. Мой первоначальный испуг рассеялся, когда я подумала, что это наверняка одна из подруг доньи Мерседес, а, возможно, и её пациентка, или даже родственница Канделярии, которая ожидает её возвращения со спиритического сеанса.
— Простите меня, — сказала я, — я здесь новенькая. Я работаю с доньей Мерседес.
Женщина кивнула мне. Казалось, она знала, о чём я говорю. Но она не проронила ни слова. Одержимая необъяснимой тревогой, я попыталась справиться с истерическим испугом. Я заставила себя повторять, что нет причин для паники в том, что старая женщина сидела на корточках в патио.
— Вы здесь на сеансе? — спросила я неуверенным голосом.
Женщина утвердительно кивнула головой.